«Блаженна ты, боголюбивая и православная страна, что есть у тебя пред Богом скорые помощники и молитвенники, нетленными мощами своими издавна в пределах твоих почивающие».
«… многие однако же слышали о Фиваиде Египетской и читали в патериках Греческих о подвигах великих Отцев, просиявших в суровых пустынях Скитской и Палестинской. Но кто знает этот наш чудный мир иноческий, нимало не уступающий Восточному, который внезапно у нас самих развился в исходе XIV столетия и в продолжение двух последующих веков одушевил непроходимые дебри и лесистые болота русского Севера»… Там, за мхами и болотами, в непроходимых чащах леса, жили люди, проникнутые древним христианским духом и составлявшие свой особый лесной мир, воспитавший в своих недрах целый сонм великих подвижников и основателей монастырей. Здесь явились и подвизались ученики и собеседники преподобного Сергия Радонежского, основавшие в пустынных местах северной Фиваиды до сорока монастырей. Вологодские леса издавна казались «какой-то обетованной страной этим любителям безмолвия, стремившимся сюда со всех сторон. Монашеский топор в продолжение двух веков… не переставал рубить вековые сосны и ели, пролагая новые пути и обращая в иноческие обители берлоги медведей и становища разбойников…Сколько было рассеяно пустынь и уединенных келлий по громадному пространствам этих лесов!» «На пространстве более 500 верст… это была как бы одна сплошная область иноческая, усеянная скитами и пустынями отшельников, где уже мирские людикак бы вынуждены были, вслед за ними, селиться и составлять свои обительные грады там, где прежде особились одни лишь келлии» (Муравьев А. Н. Русская Фиваида На Севере. – М. – Паломник, 1999).
«При изучении духовного содержания северного подвижничества мы встречаем образы великих святых, некогда благоговейно чтимых… русской землей. Все северные группы подвижников… явственно хранят в наибольшей чистоте заветы преподобного Сергия: смиренную кротость, нестяжательность, любовь и уединенное богомыслие». Нестяжание в самом строгом смысле – не личного, а монастырского отказа от собственности – их общий идеал. Сторонниками общежительства, «спостниками и собеседниками» преподобного Сергия в Вологодских пределах были преподобные Павел Обнорский, Сергий Нуромский, Сильвестр Обнорский, Григорий и Кассиан Авнежские, Арсений и Корнилий Комельские, Иннокентий Вологодский, основатели и насельники монастырей, среди которых первым общежительным является монастырь преподобного Димитрия «на Прилуцех».
Для нас, вологжан, удивительно и важно, что из первых учеников и собеседников Сергия, получивших широкую всероссийскую известность, является преподобный Димитрий, основатель обители Прилуцкой близ Вологды, канонизированный в 1549 году как общерусский святой. Местное же празднование памяти святого началось, вероятнее всего, с 1409 года, сразу же, как стали происходить от гроба его чудеса и исцеления. Немногим избранникам дается от Бога благодать такой жизни, какая дарована была преподобному Димитрию. Таких подвижников, как он, веками воздвигает Господь в наше научение.
Основатель Спасо-Прилуцкого монастыря, уроженец Переяславля-Залесского инок Димитрий, пришел на Вологодскую землю, уже в своих родных переяславских пределах снискав себе славу великого светильника веры и благочестия. Монастырь был основан преподобным Димитрием в 1371 году. Тезоименитый великомученику Димитрию Солунскому Мироточивому, преподобный почитался и почитается доныне покровителем не только града Вологды, но и всего русского воинства, «крепким защитником от супостатов, молитвенником за всю землю русскую, скорым помощником православным в борьбе с врагами веры и Отечества.
Чему же мы можем научиться у преподобного? Таким вопросом на страницах «Епархиальных ведомостей» задавался в конце XIX века ректор Вологодской духовной семинарии протоиерей Иоанн Лебедев. И сам отвечая на него, говорил: «Многому, и даже очень многому. Кто из нас отличен почестями или обладает богатством и прочими благами мира сего, у кого из вас есть земные радости и удовольствия, те не должны всею душою привязываться к ним и всем сердцем любить их. Опасно любить преходящую славу и удовольствия мира сего и в них полагать цель своего бытия; увлекшись ими, легко можно забыть и Бога, и жизнь будущую. Почему преподобный оставил и презрел блага мира сего? Потому, без сомнения, чтобы не привязаться к ним сердцем, а привязавшись, не забывать о Боге и жизни будущей, как это нередко бывает с нами».
Святой Димитрий очень много значил в жизни каждого вологжанина. Почти в каждом доме вологжан был образ преподобного. Его именем вплоть до начала XX века любили нарекать младенцев при рождении. Не имея возможности восстановить сведения о ближайших учениках и последователях преподобного Димитрия, тезоименитых ему, упомянем о святителе Игнатии Брянчанинове, епископе Кавказском и Черноморском, история рождения которого впрямую связана с преподобным Димитрием. Как известно, родители будущего святителя, потерявшие во младенчестве двух детей и печалившиеся о бесчадии, всю надежду свою возложили на Бога и стали усердно молиться, совершая путешествия к святым местам. Особенно усердно просили они помощи у преподобного Димитрия, Прилуцкого чудотворца. Их пламенные сердечные молитвы и предстательство вологодских святых были услышаны, и Господь утешил молодых родителей. 5 февраля 1807 года в родовом имении Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии родился сын, окрещённый на четвертый день после рождения. Ему было дано славное, очень распространенное на севере имя Димитрий, в честь преподобного Димитрия Прилуцкого, одного из первых вологодских чудотворцев. Промыслительно, что путь духовной жизни, пройденный святителем Игнатием, свидетельствует о глубинном генетическом родстве его духа с духом преподобного Димитрия. Находя немало параллелей в духовном пути подвижников, мы смело можем утверждать, что святитель Игнатий, живший в XIX веке, в совершенно другую историческую эпоху, блестяще воплотил идеалы монашеского подвижничества, завещанные преподобным Димитрием.
Многие места в Вологде связаны с именем святого. Это, например, дом некоего мастера кожевенных дел на Наволоке, у которого, по преданию, преподобный останавливался, придя на Вологду. Это место отмечено было вначале деревянной, а затем каменной часовенками (ныне церковь преподобного Димитрия Прилуцкого на Наволоке – подворье Спасо-Прилуцкого Димитриева монастыря). Жители Вологды знают и знаменитую скудельницу, упоминавшуюся во всех списках жития преподобного Димитрия. Сейчас это приспособленная под жилье часовенка недалеко от бывшего Троицкого монастыря, что у Кайсарова ручья, рядом с Горбачевским кладбищем. Памятно вологжанам и место встречи чудотворной иконы преподобного после победы в Казани Иоанна III в 1503 году. Оно, как и место первого пребывания святого на Вологде, отмечено было постройкой церкви во имя его. Позже престол был освящён заново во имя равноапостольных Константина и Елены.
Столь благоговейное отношение к молитвеннику и покровителю Вологды не иссякло и в XX веке. Чудеса, совершавшиеся у гроба святого, записывались и публиковались вплоть до 20-х годов. Преподобный Димитрий почитался не только покровителем города Вологды, но и всего русского воинства, молитвенником за всю землю русскую, скорым помощником всем православным. Начиная с XVII века, имя преподобного чаще стало упоминаться при исцелении от «злаго пиянственного недуга», сильно распространившегося в северных пределах. Имя преподобного Димитрия присвоено было созданному в 1911 году по инициативе священников вологодских церквей «Вологодскому обществу трезвости».
О жизни преподобного Димитрия мы узнаем из жития, написанного в начале второй половины XV века (точное время написания не известно) монахом Спасо-Прилуцкого монастыря Макарием по рассказам Пахомия, любимого ученика самого преподобного Димитрия и преемника его по игуменству. Действительные факты изложены в нем согласно тем правилам, по которым писались жития святых в XV веке.
Житие преподобного Димитрия, дошедшее до нас более, чем в двухстах списках XIV–XIX веков (древнейший список жития относится к 1494 году – РНБ, Соловецкое собрание № 518\ 537; 22), было хорошо известно вологодскому читателю. Его публикации сопровождались известными словами инока Спасо-Евфимиева монастыря Григория из похвального слова всем русским святым: «Кто не весть Димитрия Прилучского, о нем же убо многи повести списаны быша…» В житии упомянуты важные для русской истории события XIV–XVII веков: победа Димитрия Донского на Куликовом поле 1380 года, болезнь «корчета», распространившаяся в 1409 году от Москвы до Вологды, нападение на Вологду вятичей в 1417 году, Димитрия Шемяки – около 1450 года.
Что утешало и радовало преподобного Димитрия в жизни, когда он не имел никаких земных радостей, жил в нищете, ходил в рубище, питался самою скудною пищей? В чем кроется загадка его земного бытия? Приоткроем завесу времен, присмотримся к жизни преподобного и проследуем за ним, мысленно прикасаясь к неисчерпаемому и благоуханному источнику святости.
«Благочестивого корене ветвь доброплодная».
Чудный святой отрок, великий угодник Божий и чудотворец Димитрий родился в начале XIV века (год точно не известен) в городе Переяславле-Залесском в семье, принадлежавшей роду Покропаевых – благочестивых родителей купеческого сословия, которые славились большим богатством. Отец его вел довольно значительную торговлю. Как свидетельствует устное предание, род преподобного Димитрия происходил из деревни Веслево, что расположилась в шести верстах от Переяславля на высоком берегу озера Плещеева, где вплоть до начала XX века указывали даже место, принадлежавшее некогда родителям преподобного Димитрия. Крещеное имя преподобного не известно. С юных лет этому чудному отроку предначертано было идти узким и скорбным путем, отвергнув все красоты мира, взять на плечи свои благое иго и легкий ярем и тем самым достигнуть Царствия Небесного.
Первыми духовными наставниками преподобного были его отец и мать. В их доме, воспитанный в строгих правилах христианского благочестия под бдительным родительским присмотром, провел он младенческие годы, отрочество и юность. Благочестивые родители, желая дать своему сыну сколько возможно лучшее воспитание, старались, прежде всего, вселить в его сердце страх Божий как начало премудрости и источник временного и вечного счастья. С младых лет Димитрий был отдан в книжное учение, и навык в чтении Божественных книг (Евангелия и, особенно, Псалтири) укреплял в нем христианскую настроенность и помогал глубоко усвоить церковную грамоту. Духовное воспитание и взыскательная строгость родителей принесли свои благие плоды. Благодаря священной мудрости книг, религиозная настроенность с самых ранних лет глубоко запала в душу отрока и быстро в нем развивалась, не замедлив отразиться на всем его поведении. С детства обученный церковной грамоте, Димитрий мало принимал участия в детских играх и охотнее посещал церковные службы или занимался чтением Божественных Писаний. Глубокое и серьезное изучение церковной грамоты, пробуждая мысль мальчика и питая его любознательность, давало новый сильнейший толчок развитию его религиозного чувства, так что душеполезное чтение и богомысленные занятия стали излюбленным делом преподобного. Любил он часто размышлять о будущем веке, о Суде Божием, о воздаянии каждому по делам его, о Царстве Небесном, радости праведных и райском блаженстве. Отрок Димитрий с жаром предавался чтению Священного Писания, стараясь не только проникнуть в смысл его, но, главное, извлечь для себя уроки и примеры для подражания. С самого детства он показывал в себе несвойственную детям сдержанность, удалялся детских игр и забав и не требовал, как другие дети богатых родителей, чтобы слуги ухаживали за ним и раболепно угождали ему, избегая всяческих удобств, которые старались предоставить ему богатые родители. Как отрок толковый и грамотный, преподобный Димитрий превосходил многих сверстников терпением, разумом и смиренномудрием. По мере возраста все более усиливалась в нём любовь к уединённой жизни и к сокровенным подвигам благочестия и возрастало равнодушие ко всему житейскому. Смиренномудрие всегда скрывал он в сердце своем. Изучив Священное Писание Ветхого и Нового Завета, святой познал, что жизнь в сем свете преходяща. Чем далее шло время, тем более и более прилежал он чтению Священных книг и богомыслию, с усердным постоянством возгревая в сердце любовь к Богу.
С другой стороны, родители естественно смотрели на сына как на будущего купца, которому передадут они все свои капиталы и познания, необходимые в быту. По купеческому обычаю, под руководством отца, преподобного Димитрия рано начали знакомить с тонкостями торгового дела. Но нетрудно понять, что его мало занимали торговые дела. Сердце юного Димитрия не лежало к родительскому делу. От юности возлюбил он небесную мудрость, которую почерпал в Божественных книгах, пренебрегая благами мира и куплею житейскою своих родителей, хотя и во всем им повиновался, зная, как свято нужно исполнять перед Богом долг послушания родителям. В рукописном житии преподобного Димитрия сказано об этом так: «Повинуяся во всем родителемъ своим по Закону Божию, разве купля житейскiя небрежаше, иже того родитель-отец творяше». Блаженный помышлял только о будущем веке, о Суде и Царствии Божием и ни во что не вменял все временное. Не о богатствах скоропреходящих думал он тогда и не об утехах здешней жизни: душа его стремилась к небесному и вечному сокровищу, уготованному Христом Спасителем для тех верующих, которые из любви к нему оставили не только мирские блага, но даже и самых близких по крови. От юности возлюбил он пост и молитву. Все более и более назревали в юноше мысли о вступлении на тесный и скорбный путь иноческого жительства и посвящении жизни своей высшей цели.
Достигнув юношеских лет, он настолько изменился в своих привычках и образе жизни, настолько охладел к торговле, что сами родители поняли несбыточность своих надежд. Житие умалчивает о том, что ожидания родителей видеть в сыне продолжателя их родового дела не сбылись, и о том, с каким чувством они приняли намерение сына избрать себе иной род жизни. Но учитывая, что преподобный только по смерти их принимает иноческий постриг, можно судить о степени его послушания и об истинном отношении родителей к решению сына. Как сказано в житийном повествовании, в цветущие годы жизни давняя мысль Димитрия переходит в решение: послушный внутреннему влечению и слову Евангелия, увлекаемый непреодолимым желанием совершенно отречься от мира и всецело посвятить себя Богу, молодой человек прекрасной наружности, сын почтенных и богатых родителей, умный и благовоспитанный, блестящий жених, к общему удивлению окружающих, отказывается от своей доли наследства в пользу родного брата, покидает родительский дом и вступает в число братства Переяславского Богородского Успенского монастыря, что на Горицах. Там же осуществляется его сокровенная мечта – святой принимает иноческий постриг. (Успенский Горицкий монастырь находится на южном конце города Переяславля, на западной стороне от Московского шоссе. Полагают, что монастырь основан в первой половине XIV века. В 1744 году, когда в Переяславле учреждена была епархия, Горицкий монастырь сделан кафедральным; в 1788 году, со времени закрытия Переяславской епархии, обращен в градской собор, с 1883 года в монастыре помещается духовное училище; ныне в стенах обители размещен краеведческий музей.) Пострижение его было действительным отвержением собственной воли, мирских соблазнов и забот для беспрепятственного сосредоточения душевных сил на достижении одной цели – спасения во Христе.
Следуя по стопам Спасителя, юный подвижник повинуется в смирении братии и поучается день и ночь в молитве. По свидетельству жития, терпение, смиренномудрие и незлобие его были столь велики, что вызывали невольное удивление братии. Здесь усердно подвизался он в добродетельной жизни, упражняясь в духовном трезвении и молитве, отличаясь чистотою, крайним смирением и духовною любовию ко всем. Сей трудолюбивый и неустанный богоугодный подвижник, поучаясь в законе Господнем день и ночь, целомудрием и чистым сердцем взыскуя Бога и проводя равноангельское житие, обрел, по слову жизнеописателя, свой плод спасения. Иноки и простой народ любили святого за великое (классическое, образцовое, как сказали бы мы сейчас) совершенство его добродетелей: молитва его была постоянна, послушание его настоятелю совершенно, служение братии усердно, пост столь строг, что все дивились его терпению. За его простоту и незлобие все в обители любили и почитали инока Димитрия как угодника Божия.
Строгая жизнь его вскоре сделалась известна архипастырю, и за многие добродетели, более всего Промыслом Всевышнего, по прошествии некоторого времени Бог сподобил юного подвижника быть удостоенным сана священства. И «сияше, – по словам жизнеописателя, –новый священноинок в обители той, яко звезда пресветлая». Здесь открывается новая страница в земном бытии преподобного, показавшая, что нет пределов духовному совершенствованию. Облеченный высоким званием совершителя Таин Божиих, священноинок Димитрий усилил подвиги, «как верный раб мног прикуп творя без лености Господу», даровавшему преподобному Димитрию столь великий талант добродетельной жизни и особенную духовную одаренность. Он сторицей приумножил свои духовные дары и стал подобен «крепости на вершине горы, видимой всем издалека».
Живя в городском монастыре, преподобный Димитрий душою стремился к более уединенному месту; притом ему хотелось основать такой монастырь, где бы желающие спасать души свои имели все общее. Из житийного повествования не известно, долго ли преподобный Димитрий имел пребывание в Горицком монастыре, долго ли «звезда пресветлая проливала свет на Горицкую обитель». Известно только, что познавший суету мирскую и побуждаемый внутренним гласом благодати, еще в молодом возрасте святой Димитрий удалился в болотистое, заросшее лесом и непроходимым кустарником место в одной версте от озера Плещеева, и там, терпя всевозможные лишения, проводил строго подвижническую жизнь в посте и молитве, чтобы с благословения иерарха основать близ Переяславля новый монастырь. Сам он не принес сюда ничего, кроме многошвенной монашеской одежды: рясы и власяницы. Но не утаилась от сограждан его переяславских святая жизнь преподобного. Едва успел он совершить задуманное, как во множестве стали приходить желающие подражать ему, и вот, по усиленной просьбе ищущих душевного спасения под руководством преподобного, им был возведен сначала деревянный храм во имя святителя Николая Чудотворца, а потом и обитель – новый монастырь со строгим общежительным уставом на месте, называемом «на Болоте», у озера. И преподобный Димитрий, не только освещая отечество свое устроением сей обители, но и сам являя собой образ Христов, был в той обители игуменом. (С 1704 года – Никольский, что «на Болоте», монастырь – заштатный, с 1898 года – женский.) Непривлекательна была местность новой обители, но несмотря на невыгодное положение монастыря, на бедность и незатейливость монастырского строения, на отсутствие сел и угодий, на неминуемо предстоявшие труды и лишения для братии, пример преподобного и его влияние на переяславское общество были огромны.
Основание Никольской, что «на Болоте», обители было положено преподобным около 1350 года, почти 650 лет назад, в трудное для Руси время татаро-монгольского нашествия. Но именно тогда русские иноки удалялись в пустынные места, чтобы возносить сугубые молитвы к Богу, и рождались по всей нашей земле новые монастыри. В XIV веке, когда люди были духовно более чутки и развиты, чем нынешние, «когда было почти всеобщее стремление к иноческой жизни, когда в небольших городах было по нескольку монастырей и строились новые, – рассуждает священник Иоанн Верюжский, – строгая и нестяжательная жизнь, подвиги терпения и самоотвержения были нечасты, не все монашествующие были мертвыми для мира и свободными от его привязанностей, и только немногие обладали даром прозорливости и чудес».
Вот почему слава о святом Димитрии быстро распространилась повсюду. С особым усердием устроил преподобный иноческое житие в своей обители. Имея к тому времени за плечами богатый духовный опыт, он подавал собою светлый образец добродетелей иноческих, любовию поучая всех добродетельному житию. Многих же монахов и мирян, жаждущих Царствия Небесного и пришедших к нему с желанием спастись, преподобный оставлял в монастыре и постригал в монашеский чин, принимая их с любовью, подобно отцу чадолюбивому. Братия обители отвечали ему тем же, повинуясь блаженному как ангелу Божию, принимая его слова как волю самого Христа.
Так он собрал у себя большое Божие стадо словесных овец Христовых. Авторитет, которым преподобный Димитрий пользовался у местных жителей, способствовал быстрому заселению монастыря иноками из других обителей и мирянами, пожелавшими посвятить себя Богу. Житийное повествование сохранило важные свидетельства о том, что расположенная в низменной и сырой местности, не имевшая ни сел, ни угодий убогая обитель привлекала многих славой имени своего основателя. К преподобному Димитрию во множестве приходили миряне и иноки из других монастырей, которых сильно привлекало отеческо-сыновнее отношение игумена ко всей братии обители. Преподобный утвердил в ней строгий порядок, близкий к уставу Троицкого монастыря преподобного Сергия, и братия повиновалась святому с великим послушанием как истинному наставнику и ходатаю Царствия Небесного.
Дни игуменства в Никольском монастыре открыли в житии преподобного Димитрия еще одну промыслительную веху его духовного бытия. Преподобный Димитрий приобрел себе великого друга и собеседника. У него завязалось искреннее «содружество во Христе» с «отцом» севернорусского монашества преподобным Сергием, подвизавшимся в 60 верстах от Переяславля в дремучих лесах Радонежских. Слух о подвигах преподобного Сергия, достиг Переяславля, и преподобный Димитрий всею душой возжелал увидеть великого светильника. «Давно слышал преподобный Димитрий о чудном и равноангельском житии великого Сергия и, – как свидетельствует житийное повествование, – желал утешиться его лицезрением и душеполезными с ним беседами». Знал и Радонежский игумен широко разносившееся слово о преподобном Димитрии. Прибыв в Переяславль по делам своей обители, преподобный Сергий первый посетил преподобного Димитрия в его обители. Здесь впервые преподобный Сергий воочию увидел Переяславского подвижника Димитрия. Как два родных брата с любовью встретились единонравные подвижники, прося взаимно друг у друга благословения и молитв, и они сделались духовными друзьями и собеседниками Встреча их переросла в крепкое и искреннее личное дружество. Состоявшаяся в 1354 году (в этот год, когда во время пребывания Святителя Московского Алексия, делами митрополии заведовал Владимиро-Волынский епископ Афанасий, живший в Переяславле, преподобный Сергий с несколькими иноками приходил в Переяславль к епископу просить игумена для своей обители), она многое определила в духовном устроении будущей обители преподобного Димитрия на Вологде и в его жизни. Преподобный Димитрий стал пламенным последователем «великого светильника пустыни Радонежския», во многом, если не во всем, следуя примеру Сергиеву: молитвой, постом и смирением утверждал православную веру в родных, а позднее и в далеких, пока еще не обжитых для него землях. Братство преподобного Сергия и его назидательное нравственное влияние, как отмечал В. О. Ключевский, «действовало органически». Отходя из Переяславля, преподобный Сергий просил Димитрия навещать его, и преподобный, когда только было можно, приходил в монастырь Живоначальной Троицы к преподобному Сергию для взаимной молитвы в тесном деревянном храме его обители и назидательной беседы, где два досточудных мужа с великой любовию подавали друг другу благословение и духовное поучение. Убога была обстановка храма, служба совершалась по берестяным книгам, лучина заменяла свечи, но пламенна была молитва священноиноков, отдавших себя всецело на служение Богу. А за скудной трапезой, вкушая хлеб и воду, утешались преподобные духовной беседой друг с другом, испрашивая советов для жизни иноческой. Свидание их было для обоих праздником и духовным торжеством. Радостью светились лица постников от благодатного света, в душе их сокрытого. Возвращаясь в свою обитель, преподобный Димитрий долго обдумывал сказанное о нем и о пасомом им стаде, и с еще большей ревностью предавался посту и молитве.
Прилуцкий игумен являл замечательный пример инокам, подобно преподобному Сергию, до глубокой старости участвуя в общих монастырских послушаниях. Жители окрестных сел относились к преподобному Димитрию с большим почтением и любовью, получая по его молитвам благодатную помощь в своих делах. Смирением и незлобием, строго подвижнической жизнью и истинно отеческим попечением о благе братии он поставил себя в такое положение, что любовь и уважение к нему братии и всех окрестных жителей возрасли до степени благоговения. И всевидящий Господь пред всеми обнаружил в избраннике своем дар чудотворений.
Предание говорит нам о том, что долгое время среди людей ходили рассказы, будто в миру преподобный Димитрий был очень красив лицом, словно древний Иосиф Прекрасный из праведного рода Авраамова. «От юности, – сказано в житии преподобного Димитрия о наружном его виде, – таково прилучися ему благородие и красота, якоже иногда Иосифу Прекрасному». Подобно Иосифу, блаженному Димитрию была дарована не только телесная, но и душевная красота и чистота, и Божия благодать пребывала на нем. Именно поэтому святой Димитрий избрал еще более суровое и постническое житие, иссушая и умерщвляя плотскую красоту свою и суетные помыслы о ней. Он вел, по слову жизнеописателя, «жестокое житие». Но чем более он усугублял воздержание, труд и молитву, тем более просветлялось его лицо, расцветая от сугубого поста. Оно сияло особой одухотворенностью, удивлявшей людей.
Был у блаженного обычай не только в келлии и церкви, но и вне их всегда прикрывать лицо свое куколем, по обычаю иноческому почти не беседуя с мирскими, никогда – с женщинами, кроме тех, кому это было духовно необходимо. И все люди дивились святому – какую красоту телесную погубил он ради Бога постом, терпением, молитвою и трудом.
В житии святого Димитрия описываются случаи и обстоятельства из его жизни, которые свидетельствуют об особом присутствии в нем божественной благодати, усиливавшей всеобщее к нему уважение.
Одна из знатных переяславских боярынь, жена известного в городе человека, наслышавшись о необыкновенной красоте молодого игумена, всячески искала случая увидеть его, и это удалось ей однажды, когда преподобный в своей келлии готовился к церковной службе и, не предполагая, чтобы кто-нибудь мог видеть его, имел лицо свое открытым. Жена, припав к окну, смотрела на лицо подвижника. Оно сияло необыкновенным светом и, цветущее постом, показалось ей не лицом человека, но ангела. Пораженная строгим взглядом преподобного, упала она от страха на землю и сделалась совершенно расслабленною. На крики ее сбежались братия, которым поведала она о своем безумном поступке. Они же с усердием просили своего игумена простить грех жены. И преподобный Димитрий как незлобивый Божий человек, считая себя грешнейшим и худшим из всех людей, кротко сказал больной: «Для чего ты, неразумная, захотела видеть грешника, уже умершего для мира?» Потом, поучив ее добродетелям и сотворив крестное знамение, преподобный простил грех жены. Расслабленная от того часа сделалась здорова и отправилась в дом свой, радуясь и славя Бога и Его угодника Димитрия чудотворца.
Слава о чуде преподобного, равно и о дивной его жизни, распространилась не только в Переяславле, но и за пределами его родины. Она дошла до Москвы. Святостью жизни и даром чудотворений преподобный Димитрий был подобен Сергию Радонежскому, и о подвижнической жизни преподобного Димитрия узнал сам Великий князь Димитрий Иоаннович Донской. Услышав, где проживает преподобный старец и о его святой обители, вседержавный и Великий князь с радостною душою послал ему все потребное для монастырского строения. Более того, он вызвал старца к себе в Москву ради святых его молитв. Преподобный Димитрий произвел сильное духовное впечатление на Великого князя, который проникся к нему глубоким уважением и удостоил его равного почета с преподобным Сергием Радонежским, как говорит житие, «большие почести воздал ему». Глубоко уважала преподобного Димитрия и московская боярская знать. О том, что преподобный Димитрий весьма почитался Великим князем Димитрием Донским, свидетельствует то, что Великий князь упросил преподобного быть восприемником при крещении одного из своих сыновей (предположительно, старшего Василия). Преподобный исполнил его желание и получил щедрые великокняжеские и боярские дары для обители, с коими был отпущен из престольного града в свою обитель. Как глубоко Великий князь уважал его и в какой степени дорожил его благословением и молитвами, свидетельствует и то, что свою победу над Мамаем Великий князь равно приписывал молитвам двух друзей Божиих – преподобных Сергия и Димитрия. Хотя Великого князя и преподобного разделяло большое пространство, любовь и вера их всегда сильно сближали. (Прилуцкий монастырь хорошо знали в Москве. Вплоть до 1645 года существовал монастырский обычай после дня памяти преподобного Димитрия Прилуцкого 11 (24) февраля игумену монастыря ездить в Москву для поднесения государю и его семейству воды, освященной на праздничном молебне, и просфоры, из которой была вынута частица за здравие царя и царствующего дома. На протяжении всей своей истории монастырь твердо держался Москвы и ее идей, следуя традиции основателя монастыря).
Но великий почет, который видел преподобный от людей, сильно тяготил его, он боялся человеческой славы, «как серна тенет», зная, что только «нищие духом» наследуют Царство Небесное. То, чем другие стали бы утешаться и хвалиться, причиняло великую скорбь смиренной душе Димитрия. Он скорбел, что нет ему покоя от почитателей его святости, которые отовсюду стекались к нему для благословения, особенно же скорбел от мысли, что он в такой же чести у сильных земли. Смутился смиренный Димитрий похвалой человеческой и пожелал от неё укрыться. По молитвам преподобного Господь услышал его и не сулил святому окончить свое земное поприще в родном городе.
Когда широкая известность совсем стала тяготить преподобного Димитрия, он, не любивший человеческой славы, решился оставить переяславский монастырь и удалиться ради спасения души в глухое место, в страну, ему неведомую. Жаждущий тишины и уединения в непроходимых и глухих местах, получил он совет от преподобного Сергия идти в область Вологодскую, удобную для уединенных подвигов. Один из любимых учеников преподобного Димитрия, ревностный подражатель его добродетелей, именем Пахомий, испросил позволение сопровождать его, чтобы жить всегда под руководством своего отца и наставника.
В 1368 году, благословив братию и напутствуемый ее слезами и молитвами, с единонравным, любимым и преданным своим Пахомием направился преподобный Димитрий на глухой и лесистый Север «к морю студеному», дабы там в безмолвии угодить Богу, и после долгих скитаний по лесам и дебрям достиг Вологодских пределов. Промысл Божий влек преподобного к Вологде, как сказано в житии, «дабы просветить жителей сего города, дабы здесь на исцеление недугов и пользу изрядну были положены его святые мощи». Через дремучие леса, дебри и болота путники достигли вначале реки Лежи. Обходя дремучие леса и пустынные дебри и болота, помыслил он основаться здесь. Здесь, неподалеку от впадения в нее речки Великой, верстах в двадцати от Вологды близ Авнежского селения (во времена преподобного Авнега – малонаселенное место в вологодских лесах при слиянии рек Великой и Лежи, где святой осуществил попытку основать монастырь, называемый Великореченским. В XVIII веке здесь был построен каменный храм, развалины которого сохранились и доныне. Сейчас это село Воскресенское Грязовецкого района Вологодской области), учитель и ученик построили себе сначала небольшую хижину. Место это очень понравилось преподобному Димитрию как удобное для безмолвного служения Богу вследствие удаленности его от селений, и он освятил его постройкой небольшой церковки в честь Воскресения Христова. Но сколько ни свято было его желание, Промыслом Божиим ему не суждено было сбыться. Недолго наслаждались они покоем, который надеялись здесь найти. Избраннику Божию Димитрию надлежало испытать искушения в этих глухих и диких местах.
Вскоре по приходе преподобного Димитрия местные жители (язычники) узнали, что близ их Авнеги поселился великий старец, но вместо того, чтобы радоваться и благодарить Бога, пославшего им молитвенного руководителя ко спасению, они пришли в большое смущение. Толпою, с ропотом недовольства пришли они в к преподобному, требуя, чтобы он оставил их область и шел в другую сторону. По привязанности к земному, не желая лишаться участков земли, преподобному не дозволили строить здесь монастырь. «Отче, – говорили они, – и тебе и нам неугодно твое здесь пребывание». Как повествует древнее житие святого, у людей этого края, мало было «духовной пищи Божественного Писания и назидания».
В фондах Государственного архива Вологодской области сохранилось упоминание о пребывании преподобного Димитрия в Вологодских пределах, не отраженное в житии. Устное предание свидетельствует о Димитриевской Черношингорской церкви, находящейся в Грязовецком уезде Вологодской епархии на правом берегу речки Черного Шингоря, в 50 верстах от Вологды. Причина построения церкви в предании указана та, что преподобный Димитрий по пришествии своем из Переяславля в пределы Вологды приходил сюда и намеревался устроить храм, но прогнан был местными жителями. (Сохранилось предание, что по преставлении преподобного и по прошествии довольного времени, местные жители, жалея о поступке своих предков, построили деревянный храм во имя преподобного Димитрия Прилуцкого и имели благоговейное почтение к камню, на котором будто бы сидел сам преподобный Димитрий, когда пришел в Вологду.) Придя в эти дикие края, преподобный воочию убедился, что церквей Божиих еще мало в них, потому живо чувствовал, что надо умножать в ней храмы. Не желая никому быть в тягость, а, главное, почитая требование грубых авнежцев за указание Промысла Божия, преподобный не стал прекословить. Он покинул негостеприимные берега Лежи и летом 1371 года пришел с учеником, тем же любимым им Пахомием, в Вологду и увидел совсем другое место – город, украшенный многими церквами. Люди здесь уже знали о монастырях, отличались боголюбием, и потому весть о великом угоднике Божием, пришедшем в Вологодские пределы, всколыхнула их сердца, и они с великой радостью встретили преподобного Димитрия, как бы в утешение и награду за обиду и оскорбление, причиненное ему на Леже. В рукописном житии преподобного сказано об этом так: «И прiиде на Вологду и виде град украшен многими церквами, токмо еще не бысть сея святыя нам видимыя церкви, сиречь Всемилостиваго Спаса на Происхождение Честных Древ: понеже праздник сей тогда бе вново, такожде и общаго жития иноков не бысть от Волги реки великия даже и до моря. И возлюби преподобный место, на Прилуце тако нарицаемо, отстоящее от града за три поприща; и абие постави крест на месте том и благослови его, иже и доныне в монастыре его есть и видим всеми нами». По местному преданию, преподобный Димитрий некоторое время жил в доме мастера кожевенных дел на левом берегу реки Вологды (в то время там находились кожевенные заводы), напротив устья реки Золотухи, до переселения своего в село Выпрягово (ныне здесь находится церковь Димитрия Прилуцкого на Наволоке). Но преподобного не покидала мысль, что на всем севере «от Волги реки и до края моря» не было пока общежития иноческого. Местные жители, желая, чтобы преподобный никогда не разлучался с ними, умолили избрать место для создания общежительной обители.
Преподобный Димитрий также изъявил желание и решил остаться в этих краях и здесь основать новый монастырь. Он избрал место на повороте (излучине) реки Вологды верстах в трех (пяти) на северо-восток от города выше по течению реки. По просьбе преподобного Димитрия, местные жители сдали ему участок земли, нужный для построения монастыря. Эти земли представляли собой нивы, на которых почти выколосился озимый хлеб. Но жертвователи решили не дожидаться жатвы. По местному преданию, владельцы места сего «благонарочитый муж Илия» Раков (фамилия сохранилась в предании) и сосед его Исидор Выпряг оказались столь добрыми и духовно отзывчивыми людьми, что даже затоптали озимые нивы свои, лишь бы только немедленно началось строительство храма. Благословив сие место и соорудив закладной крест, преподобный Димитрий с молитвою водрузил его на месте будущей обители, а затем приступил к постройке. Так было положено основание Спасо-Прилуцкого общежительного мужского монастыря.
Промыслом Божиим обитель чудесно укреплялась. Местные жители вологодские узнали, что Господь посетил их страну великим чудотворцем, что этот «Человек Божий» пришел на Вологду и решил создать здесь обитель. Весть эта быстро распространилась по всему городу и окрестным селениям, и «бысть тогда видети нечто дивное во граде и по селом во всех людех». Как повествует древнее житие, «малые и великие, богатые и убогие, предваряя друг друга», спешили за благословением к святому, как за драгоценным бисером, оказывая ему при этом содействие при построении храма и обители. Каждый жертвовал по силе своей, что мог. Поэтому земля, дарованная преподобному вологжанами, «приумножилась подношениями прихожан и щедрыми пожертвованиями доброхотов». Это было поистине всенародное дело: кто давал деньги, кто – лес, кто – те или другие необходимые предметы. Каждый пожертвовал, что мог, на сооружение монастыря. При таком единении и усердии очень скоро построена была церковь и 1 (14) августа 1371 года в первый день на освящение водам была освящена во имя Спаса нашего Иисуса Христа, его Пречистой Матери и в честь Животворящего Креста Господня, потому что в Вологде, довольно богатой церквами, не было храма в честь Происхождения Честных Древ Креста Господня. Около храма были построены келлии для братии и самые необходимые службы. Так начала свое самостоятельное существование Спасо-Прилуцкая обитель – первая общежительная в Вологодском крае, со строгим уставом, близким к уставу Троицкого монастыря преподобного Сергия. И «нача преподобный неотступно здесь жительствовати».
Скоро об основанной обители стало известно Великому князю Димитрию Донскому, который, по-прежнему близкий преподобному верой и любовью, одарил обитель богатыми имениями и денежными вкладами. В дарах Великого князя была фелонь, в которой преподобный Димитрий совершал богослужение. Внешним благосостоянием обитель была обязана Великому князю Димитрию Иоанновичу и усердным подношениям добрых людей, в особенности упомянутых христолюбцев Илии и Исидора. Но несмотря на пожервования, монастырь далеко не мог назваться богатым.
Вскоре после основания обители «на Прилуцех» к преподобному из разных мест стали стекаться ищущие иноческого подвига. Большинство их было из Вологды и окрестных селений. Приходили иноки и из Переяславля, многие из них спешили в Прилуки к любимому наставнику и, подобно Пахомию, всей душой желали совершать скорбный путь земной жизни под руководством преподобного Димитрия. Во множестве приходили в Прилуки ищущие иноческой жизни и из разных других стран. Так собралась многочисленная братия. Преподобный же неотлучно жил вместе с нею, с готовностью для каждого делать добро по мере сил и средств своих. Сердце имел теплое и бесхитростное и добродетельным примером своим непрестанно поучал братию и наставлял ее.
Святой игумен Прилуцкий отличался нищелюбием и благотворительностью. Иногда подавал он милостыню тайно от братии, чтобы не возмутить покоя последней. Сам довольствуясь только просфорою с теплой водой, он обходил монастырские угодья и заботился, чтобы для трапезы братии вовремя доставлялось все нужное. Одежда у него зимой и летом была одна – заскорузлый овчинный тулуп, под которым летом бывал он мокрым от жары, а зимой страдал от холода. Для братии принимал он подаяние от мирских людей, но разборчиво. Ради благочестивого примера ходил он вместе с вверенной паствой на общие монастырские работы. Как видим, преподобный поучал братию не столько словами, сколько примером своей добродетельной жизни, которая была «истинным воплощением монашеских обетов».
Преподобный имел дивную простоту сердца и любил бедность, простоту обстановки. Однажды некоторые из братии, увлекаемые любознательностью, напомнили своему духовному наставнику о недостатке книг для чтения. Мудрый старец, чтобы показать, что монахи должны более заниматься очищением своего сердца и молитвенным собеседованием с Богом, нежели заботиться об образовании, отвечал: «Довольно, братие, и тех утешительных для души книг, какие у нас есть, если без лености будем хвалить по ним Бога, яко труба Божия вопиющи на всякий день и ночь от чистого сердца с любовью и смирением».
Как чадолюбивый отец, заботящийся об иноках, отдавших ему свою волю, первый в трудах на пользу братии, преподобный Димитрий был первым и в церкви на молитве. Никогда не изменял он своего правила молитвенного. Для того, чтобы не видели другие слезной молитвы его, в храме по левую сторону от алтаря было пристроено особое место, отгороженное досками: здесь никем не видимый и ничем не рассеиваемый, изливал преподобный душу пред Богом в усердной и горячей молитве. Пост его был столь суров, что он по целым неделям не принимал пищи. Лишь в праздники, когда по уставу братии полагалось за трапезой «некое утешение» – вино и рыба, преподобный несколько ослаблял пост: вкушал тогда малую просфору с теплою водой, которую келарь подавал ему в небольшом глиняном сосуде. Видящим же пар из глиняной чашки казалось, что перед игуменом какое-то изысканное яство. Порабощая тело духу «молитвою, постом и худостию ризною», преподобный носил еще на теле тяжелые железные вериги, крест с тяжелыми цепями. Такова была его строгость к самому себе. Во всем монастыре не было ни на ком одежды хуже, как на самом настоятеле. В этой одежде преподобный игумен ходил пешим в село монастырское, отстоящее на несколько верст, наблюдать за монастырскими работами пахаря Григория и молитвенно помогать трудящейся во славу Божию братии. Жито сеяли там помалу, но получали по молитвам святого так много, что снимаемого хлеба было достаточно для прокормления братии, оставалось его еще и для бедных.
Преподобный Димитрий считал монастырь достоянием бедных и обильно подавал милостыню всем нуждающимся, желая показать ученикам своим, что инок, отрекаясь от мира, не избавляется от священной обязанности христианина благотворить ближним. Нищие отовсюду толпами приходили к монастырю, что возбуждало иногда неудовольствие братии. Поэтому преподобный подавал милостыню тайно, чтобы роптанием братия «не погубила мзды своея». Благоприятствовало этому и то, что Спасо-Прилуцкая обитель находилась при большой дороге в Устюг, Пермь Великую и к Белому морю. Такое положение монастыря побудило подвижника развить странноприимство в самой широкой степени. В обители все находили отраду, и никому здесь ни в чем не отказывали.
И здесь преподобный Димитрий подавал пример братии. Он сам ухаживал за больными и молитвами своими исцелял их. «Он был, – говорит житие, – нагим одежда и печальным утешение». Преподобный помогал бедным, изымая их от напастей, выкупая должников и сам долги им прощая. Особенно близки были его сердцу все приходящие с нуждами духовными. Желая всех направить на путь спасения, преподобный являлся для грешников учителем «на покаяние». Не ища ничего от людей, он считал себя должником перед другими, потому в его обители находили пищу и пристанище люди любых сословий, но особенно, как уже говорилось, бедняки. Деятельность милосердия преподобный не ограничивал пределами монастыря: нередко он покидал обитель «для ходатайств печалования» за обидимых и угнетенных перед городскими властями с высоты своего духовного авторитета. Преподобный защищал рабов от насилия господ, прибегая не только к увещеваниям, но, в случае необходимости, и к обличениям. Выражаясь современным языком, он был активным деятелем на ниве социального служения и благотворительности.
Однажды один из постоянных благотворителей монастыря (указывают, что не кто иной, как Исидор Выпряг, питавший глубокое уважение к преподобному Димитрию) прислал в Прилуцкий монастырь пищу и питье для братии. Но преподобный не принял дара, заметив дорогому благотворителю: «Отнеси это в дом свой и напитай прежде домочадцев твоих, да не томятся они голодом и жаждою, остатки же, если будут, принеси нашей нищете, и тогда милостыня твоя будет угодна Богу». Так врачевал он богатого благотворителя Выпряга и вместе с тем предостерегал братию от участия в делах лицемерных и любви неискренней. И только слезы последнего и обещание изменить свое отношение к слугам побудили старца отменить свое решение и взять принесенное. Жизнеописатель добавляет, что судьба не раз пересекала Исидора Выпряга с преподобным Димитрием. Этому самому благотворителю прозорливец Димитрий оказал много добра и однажды своею молитвою спас от великой беды.
Подвигами поста и молитвы, самоотверженной любви и терпения преподобный Димитрий достиг наконец высокого духовного совершенства. Чем более он изнурял себя строгостью жизни, тем свободнее становился дух его, яснее и чище делалось духовное зрение, так что он не только созерцал совершавшееся в странах отдаленных, но прозревал и будущее. По свидетельству жития, дошли до нас случаи его прозорливости как поучительный пример для нас.
В житии чудотворца Димитрия рассказана история, случившаяся с его родным братом, который занимался торговлею, унаследовав богатое отцовское имение. Из-за неудачной торговли в Переяславле он впал в неоплатные долги, а с ними и в нищету. Желая поправить дела, с глубокой скорбью он пришел в Спасо-Прилуцкий монастырь, прося у брата благословения на поездку к языческим племенам Югры и Печоры, в те места, где жили чудь и самоядь, чтобы меховою торговлею с ними поправить расстроенные свои дела. (Югра и Печора – два диких финских племени, которые обитали в стране, лежавшей у подножия Северного Уральского хребта. О торговле русских с Югрою повествуется в летописи уже в 1032 году. В течение нескольких столетий Югра передвинулась на Урал и в XV веке обитала на берегах рек Иртыша и Оби.) Преподобный дал благословение обнищавшему брату своему ради крайнего убожества. И последний, взяв свои и чужие товары, отправился в путь со сборщиками великокняжеской дани. Торговля с Печорой и Югрой дали ему свой прибыток, такой, что, вернувшись домой, он мог уплатить все свои долги. На следующий год вторично просил брат у преподобного благословения на это странствие и, получив опять, снова отправился к тем же племенам для торговли, возвратившись с еще большей прибылью. Страсть к наживе загорелась в брате-купце, и, когда в третий раз пришел он просить о том же, преподобный не благословил ему: «Довольно, брат, можешь прожить и с тем, что приобрел. Довольно тебе, брат, и на своей земле пищи и одежды, чтобы прожить без нужды, превыше же всего душу свою спасти. Не ходи более к звероподобным людям, да не погибнешь от них». Но брат, побуждаемый корыстолюбием, не внял увещанию и без благословения предпринял третью торговую поездку, но более уже не возвращался домой, очевидно, убитый дикими язычниками. Так сбылось над ним предсказание.
Однажды весною 1389 года за три года до своей блаженной кончины, трудясь вместе с братией над церковной постройкой на монастырском дворе, преподобный Димитрий, прослезившись, неожиданно сказал: «Мы, братия, строим сии земные тленные вещи, а благоверный Великий князь Димитрий Донской уже не печется вместе с нами о суетном сем житии». Странными показались братии эти слова, однако преподобный стал вслух молиться об упокоении души новопреставленного. Святой начал тут же просить ему у Бога покоя с праведными. Поначалу братия не уразумели, что говорит их святой игумен, но только слагали слова его в сердце своем. Не было никаких известий о болезни Великого князя, бывшего в поре мужества. Но через несколько дней из Москвы пришла весть, что Великий князь скончался, притом, как оказалось, в тот самый день и час, когда преподобный поведал об этом братии. Тогда они сразу вспомнили все прежние слова святого.
Прожив в Прилуцкой обители двадцать лет и украсившись постническими сединами, преподобный Димитрий не утратил своего благообразия, внешний вид благолепного старца был отражением его внутренней красоты. В одной из рукописей Вологодского епархиального древнехранилища о написании ликов святых читаем о преподобном: «Сед, брада кругла, рукою благословляет».
Идя узким и скорбным путем подвижничества, преподобный Димитрий достиг маститой старости и почувствовал близость кончины. Желая оставить после себя надежного руководителя, преподобный решил сам назначить себе преемника. Чувствуя изнеможение телесное, собрал он братию и в печальных, исполненных смирения словах сообщил о своей скорой кончине: «Великий грешник по делам моим худым я уже изнемогаю и отхожу от сего временного жития, а вам благословляю вместо меня быть игуменом сыну моему духовному Пахомию. Повинуйтесь ему во всех добрых делах, как отцу своему». Когда же некоторые из братии спросили преподобного, где он желает быть похороненным, смиренный подвижник отвечал: «Грешное тело мое бросьте в болото и ногами потопчите». Эта беседа была, по-видимому, последней беседой преподобного со своей братией. После нее он молитвенно уединился.
В ночь на 11 (24) февраля 1392 года иноки обители заметили, что по всему монастырю распространилось какое-то напоминавшее фимиам благоухание. Все тотчас же поспешили к жилищу преподобного, но нашли блаженного своего старца уже отошедшим и как бы спящим: келлия его была полна дивного благоухания, а лик преставившегося, сияя неземным светом, был покоен и тих. Душа преподобного воспарила в горние селения, оставив на убогом одре постническое тело святого игумена. Горько рыдала братия о своем лишении, оставшись без доброго отца и кроткого пастыря. С умиленным плачем и с упованием на Господа, дерзновенно молясь о своем игумене, взяла братия его честное тело и с псалмами и песнопениями положила в церкви, которую поставил сам святой и где до последних дней подвизался. Оплакивая горькими слезами утрату «кроткого пастыря», с благоговением поклонялись братия честным останкам преподобного Димитрия. По совершении погребальных молитвословий, они предали земле «трудолюбное», как сказано в житии, тело игумена в созданной им церкви позади правого клироса. По кончине преподобного на месте первого пребывания преподобного Димитрия на Вологде поставлена была сначала часовня, а затем по причтении его к лику святых построена деревянная церковь во имя его.
Преподобный Димитрий преставился во дни Великого князя Василия Димитриевича при Московском митрополите Киприане за семь с половиною месяцев до кончины своего духовного друга – преподобного Сергия Радонежского.
Много веков протекло с тех пор над местом земного упокоения праведника. Но смерть не положила предела милосердной деятельности преподобного Димитрия. Господь дивно прославил своего угодника той славой, которая уготована всем благим и верным рабам его. По ходатайству преподобного неоскудно потекли помощь и заступление всем, с верою прибегавшим к раке цельбоносных мощей его. Как при жизни, так и по кончине своей преподобный не переставал заботиться о благе Спасо-Прилуцкой обители и помогал всем, с верою приходившим ко гробу его. И не только гроб святого и призывание имени его сделались источником чудес, но одно его священнолепное изображение прогоняло бесов и исцеляло неизлечимые болезни у всех, взиравших на него с верою. Неисчислимые и несказанные чудеса и исцеления недугов исходят от гроба преподобного отца нашего Димитрия чудотворца и доныне. Спустя более шести веков, понятными становятся слова жизнеописателя, что в свое время преподобный Димитрий смотрением Божиим привлечен был от Переяславля к Вологде на особенное благословение здешнему краю и жителям. Такие подвижники содействуют укреплению веры в сердцах современников и потомков. С утешением видим, что наш город и край в продолжение протекших веков ревностно охранял и приумножал лучшее свое украшение – храмы и монастыри – и не оскудевает людьми добрыми и благочестивыми. В этом мы обязаны молитвам преподобного Димитрия.